Утренний Париж зевает сонно
и несёт навозом изо рта.
Спит компашка пьяного Вийона,
спит, карманы дурней опростав.

По харчевне ходит сумрак длинный,
холодом, как лезвием ножа,
он ведёт по шеям и по спинам.
Спит Вийон, катренам задолжав.

Скоро он задёргает ногами
на потеху публике хмельной.
Узнаётся висельник по гамме,
перед казнью выдаваемой.

Гамма Франсуа того порядка,
что соборы, колющие высь,
красочно, не кротко и не кратко
лишнему он скажет "отъ*бись".

"Паучком взбираюсь я на небо
сам себя и жаля и кляня.
Что с того, что слишком непотребна
оказалась исповедь моя.

Исповедь любая - это слишком
грязная мальчишеская плоть.
Ах, помилуй, Господи, мальчишку.
Ох, помилуй мальчика, Господь."