1

Самый медленный поезд сюда не доедет,
длинным телом вихляя, натужно ворча.
До тех пор не доедет, покуда соседи
в дупель пьяных поэтов не сбагрят врачам.
И тогда то в уютном вагоне дурдома
(пассажиров всего там ....и дюжины нет)
в зарешёченных окнах возникнет знакомо
нью-орлинский бордельчик,что вплавлен в рассвет,
где - огромной сонливой тяжёлою мухой,
в солнце вбитой  пожизненно - ждущая нас
добродушная чёрная нежная шлюха,
не дороже полтины берущая в час.
Самый медленный поезд идёт не по рельсам,
а по шрамам келоидным резаных вен,
он -  примета изгойства, как сальные пейсы,
как чесночной и едкой кошерности плен.
Пусть же крутятся чёрные солнца винила,
как колёса состава,хрипя и шипя....
Нью-орлинская шлюха меня не винила,
и плевать, что другие меня не простят.

2

Июньской ночью с ниггером слепым,
бренчащим на расстроенном  пиано,
читаю табака шершавый дым,
не так,чтоб очень, но заметно пьяный.
А ниггерского голоса струя,
палящая, как выдох Алабамы,
как жаркий выхлест пряного огня
из-под подмышек чернокожей "мамы",
меня отсюда увлекают вон,
туда, где не роятся незабудки,
где полый череп кольтовых времён
для ящерки проворной - вроде будки,
где неподвижно замер старый век
на крепкоалкогольной цифре сорок,
где каждый добродушный человек -
наивен и опасен,
как ребёнок.

3

Ко мне приходит ночью эта тень,
белёсый взгляд, чугунная походка.
Присядет на диван, по струнам "брень",
тяжёлый и спокойный словно водка,
точнее - виски, он из тех краёв
(в соседней комнатушке дремлет мама),
а он, налитый блюзом до краёв,
покачиваясь, бредит "Алабаааама".
Эстонский климат - он не для него,
тяжёл здесь воздух, словно мокрый хлопок,
а там - у благодатных берегов -
ладошкой солнца городок прихлопнут.
"Проснись, сынок"он скажет,уходя
и совпадая снулым силуэтом
не с лягушачьей кожицей дождя,
а с чернокоже-бирюзовым летом.

4

Пусть вечно блюз звучит в моём мозгу,
пусть ниггер заплутает меж извилин,
по русски он, конечно не гу-гу,
а впрочем, здесь любой язык бессилен,
хромал бы голос, вязгала струна.
Так хорошо, что нечего бояться....
что подпевает снов моих страна
и чёрному и лунному паяцам.

5

Свинцовое Брюхо лабает в аду,
и ждёт-не дождётся экспресса.
Над ним горняки добывают руду
во благо семьи и прогресса.
Они на поверхность вылазят потом,
под красные жабры заката,
и движутся, пьяным заочно, гуртом.
А ты? Перебьёшься. ЗэКа ты.
В наличии только разхлябанный блюз,
и срок не пожизнен - повечен,
и никель цена ощущенью "боюсь,
того, что не кончится вечер".
О где твой экспресс: направлением - Рай,
где только проклятые правы,
в шершавый,горячечный,сахарный край,
в посмертную патоку славы

6

И бухала и густо курила,
вызывала и дрючила музу,
и всю ночь до утра говорила
языком заплетавшимся блюза.
А потом в магазинные двери
с пересохшею глоткой ломилась,
Красноглазым ощеренным зверем
ни на что никогда не ловилась.
Наслаждалась с приезжим поэтом
разносолами птичьего грая
Белой ночью больной диабетом,
ночью сахарной евроокраин.
И ходила с таким бледным видом,
так, знобясь, подавала убогим,
Будто злая на Бога обида
навсегда разуверила в Боге.

Отредактировано Орлов-Хандриков (2013-05-27 17:20:16)