Оно на взгляд, на слух - солёное,
шевелится по надо мною,
морёное и зачморённое
седое небо пожилое.
Ему б рассветами-закатами -
библейской честностью цвести,
оно же только машет патлами
от девяти и до шести.
Под ним возможно только мыкаться,
болеть похмельной головой,
высокого не знает мЫтарства
под ним лирический герой.
Пойдёт направо - там гоммора,
налево - вообще содом.
Не встретят ласковым укором,
какой телец?! не впустят в дом!
По извивающейся тропке
пойдёт усталый гражданин,
смешной, не по библейски робкий
сынок болотец и осин,
мурлыча духом отощавшим
"Да не судимы", словно хит
так ничего себе звучащий
среди осинок и ольхи.
И с каждым шагом мимо неба
(да, шлакоблочного почти),
Тому, Кто в небе этом не был,
неся прощение в "прости".