Бог с тобою, Андрюха-Андрюша,
на посадку идёт самолёт -
весь - закатом облитая туша.
Приподнялись, кого не *бёт.

Оторвали зады от диванов,
распихали по урнам хапцы.
И глядят, как влетают в нирвану
сопляки, пацаны, молодцы.

Я запомнил твой почерк крылатый,
словно ангела синего взлёт.
Что нирвана?! В Валгалле солдатам
нацедят медовуху и мёд,

хоть ты больше по части "Столичной" -
без закуски, турецкий табак,
боевой там такой-то - отличник
и отличник гулянок и драк.

Будут вякать, что "вас обманули",
будут с оперной дрожью жалеть.
Ты ответишь им сверху "А х*ли!
Мы умеем громами греметь."

За*бенишь такую музыку!
На девятого мая как-раз.
Белым пламенем дикого крика
из Валгаллы  приветствуя нас.

Я дерябну холодной, Андрюха,
от холодной меня развезёт.
И услышу я краешком уха,
как вскипает нордический мёд.

Я не знаю, что будет со мною.
Может, будет такой раскардаш!
Зарыдаю, заплачу, завою
и тогда ты мне руку подашь.

Заскрипят ледяные доспехи.
И завертится жернов луны,
перемелются зёрна потехи
выпивающей в праздник страны,

перемелются, станут мукою,
и не только пирушкой богов -
левитановским вечным покоем
и саврасовских тленьем снегов.

Ведь тебе там не по х*ю, Дрюня,
что анапеста жилы тяну,
распускаю горючие нюни,
на героя совсем не тяну.