А я тебя, пожалуй, не узнаю,
когда лицом сойдёмся, вряд ли встретимся.
Теперь твои черты припоминаю
под оттепели краткой "баю-баю",
их видеть в силах только в тридцать третьем сне,
сосчитанном зарубками на спинке
и на спине, бездушьем дней до пятницы,
где каждый был как по тому поминки,
что всё равно с землёй перелопатится.

Ты знаешь, сны - подчас надёжней сводня,
чем те же чувства, случаи. Но кажется,
что и они становятся негодней
со временем, размытее. Сегодня
не ты ли так прошла по бурой кашице
подтаявшей реальности, по лужам,
по отраженьям несезонной сырости?

Найду их в сонной сирости, где служим
мы ими всеми лишь себе, и вырасти
на влаге их способны разве строки
элегии, растущей главным образом
не диалогом с позабытым образом,
ненужным, право, а стеной постройки,
где зеркала размерами аршинными
откроют в лике музы перемены,
отмеченные новыми морщинами
числом от Эрато до Мельпомены.