Глава первая (1 из 5)

*** 69°…ВЕНЕЦИЯ…70°***

Венеция, 69°…70°
Известно, что город этот, необычный и прекрасный, находится между этими широтами. Не веришь, читатель? Тогда купи немножечко бухла - чуть-чуть, намного меньше нормы, и в поисках своих зайди на улицу Комсомольскую - в первый, еще тонкий, еще не хрустящий снег, к домам … … Со стороны залива, пустырей и гаражей - чтобы между тобою на белой земле и ширью из темной воды не наблюдалось высотных строений. Но только в первый снег - пока он тонок, пока не навалило - чтоб он был, но не мешал, и обязательно со стороны залива - чтоб чувствовать воду, и желательно вечером, желательно не поздним - чтоб местные венеды не набили тебе рожу. И ты поймешь, что я не обманул. Ты постоишь и помолчишь, и все увидишь сам. Там.

…1
- А, Вербино!
Таким возгласом, в меру строгим и одновременно в меру благосклонным, и взглядом, чуть теплым и чуть жестким, одарил вошедшего прокурор Венеции Чичелино Гильотини.
- Доброе утро, синьор.
Таким голосом, большей частью почтительным, однако и в немалой степени приветливым и, конечно же, подобострастным - в Венеции в частности и в Италии вообще без этого нельзя, ответил на приветствие начальника его подчиненный - следователь венецианской прокуратуры Вербино Ментони.
- Зимнее утро, Вербино, зимнее. А разве такое утро может быть добрым?
- Почему же нет, синьор? - удивился, или, скорее притворился удивленным молодой человек. - Готов поспорить, что сегодня не только я шагал бодрее, чем обычно. Согласитесь - бодрость в начале рабочего дня, что может быть лучше?
Прокурор медленно вздохнул, и заметный, прокурорский живот медленно качнулся вслед за вздохом.
- По льду, Вербино? - все-таки решив поспорить с вполне приемлемой дерзостью, буркнул он. - А эти засранцы гондольеры, взвинтившие цены?
- Их можно понять, - пожал плечами следователь. - Лед царапает борта гондол, сдирая лак.
- Угу, - усмехнувшись, примиряюще кивнул прокурор. - Въедливый ты парень, за это тебя и ценю, и… при случае, хвалю.
- …и, синьор? - застыл во  внимательном полупоклоне Ментони.
Конечно, понятно, что следователь этот порядком негодяй - в подобострастии догадливый, в разговоре изворотливый. Впрочем, как и все прокурорские - числом немногие, но в деле своем, безусловно, хваткие.
- Итак, Вербино, - улыбнулся на это строгою чиновною улыбкой грозный начальник, - и, так. Помнишь ли ты россказни того буйного карабинера, который божился, что видел летящего демона ночи? И что выстрелил в него из арбалета зажженной стрелой? И что демон этот в ответ изрыгнул в смельчака пламя и дым?
- Он стоял на посту, охраняя остров стеклодувов, - сразу же вспомнил не столько значительный, сколько анекдотичный случай следователь. - Мы тогда здорово посмеялись над ним.
- Да, - улыбнулся этому воспоминанию и Гильотини. - Он вроде как твой знакомый?
- Вроде того, - соглашаясь, нужной тональностью в голосе не преминул напомнить начальнику о своем неослабном внимании подчиненный. - Венеция - городок небольшой, все друг друга знают.
- Ну, не такой уж небольшой, - все еще вздыхая и колеблясь между сомнением и решительностью, не сразу продолжил прокурор. - Видишь ли, Вербино… гондольер, что вез меня сегодня, узнав меня, рассказал, что видел утопленника, вмерзшего в лед на Дальних причалах. И обломки небольшой гондолы.
- Ну и что? - осторожно удивился следователь. - Вы же знаете - причалы хоть и дальние, да мало ли там богатых отморозков ошивается по ночам? Обычное дело. Семья наймет сыскных и рассчитается с обидчиком.
- Видишь ли, Вербино... - уже без вздохов, но с паузой, длиной во внимательный взгляд, продолжил свой неспешный рассказ прокурор, - утопленник - если, конечно, верить словам гондольера - синдбад.
- Интересно, - в мгновение оценив необычность и в уже свою очередь после паузы, но длиной лишь в это мгновенье, кивнул Вербино, - интересно, ну и что?
- А то, что корабли их, несуразные, никогда не швартуются к торговым пристаням, а матросы никогда не сходят на берег, - не торопясь, и как бы сам сомневаясь в важности своих слов, важности для стоящего перед ним следователя безусловной, продолжил свою неторопливую речь Гильотини. - Свои шелка они сгружают на галеры на карантинном рейде, и ты знаешь не хуже меня, что даже самые видные горожане готовы грести лично, лишь бы первыми поспеть к синдбадским купцам.
- Даже в Венеции случается, что гребля становится доходным делом, синьор.
Гильотини поощрительно улыбнулся им же самим разрешаемой дерзости. А, возможно, просто позавидовал ей или ее причине - то есть молодости, не только нынешней, чужой, но и своей, прошедшей.
- Поезжай, Вербино, посмотри на этого синдбада. Гондольер показал мне небольшой обломок от разбившейся гондолы, и на его взгляд, да и по моему разумению она слишком уж тонка. Поэтому-то он, скорей всего, и утонул, напоровшись на несвойственный нашему отечеству лед. И вот еще что… - снова вздохнул прокурор, - если верить словам гондольера, синдбадская гондола сплошь состояла из пропитанного лаком шелка.
- К моему приезду там не останется ни одного обломка, - быстро прикинул ценность находки Вербино.
- Осмотри тело и, если это еще возможно, место, - не стал спорить с очевидным предположением Гильотини. - И поторопись - а то поторопятся наши просвещенные жители и растащат весь этот, хоть и бесполезный для них, но все-таки шелк. Да еще додумаются сделать из этого узкоглазого чучело для кабака!
- Все то, что приносит прибыль, естественно для венецианца. А что естественно, то, следовательно, и морально, - уже в поклоне пятясь к двери, проговорил Вербино. - Слушаюсь, синьор прокурор.
- Успехов.
Такой вот незамысловатый, а где-то даже неказистый разговор состоялся в просторном и, что удивительно, неплохо обставленном кабинете, что находится на последнем этаже не самого роскошного, но, тем не менее, известного всем венецианцам здания. А здание это - республиканская прокуратура, многими нелюбимая, однако так необходимая свободному городу, богатеющему на торговле с Востоком и на конкуренции с Европой. И поэтому прокурор и синьор Чичелино Гильотини - действующий член Малого Совета, это закон. Да и следователь, а в нашем случае это молодой человек двадцати двух - двадцати трех лет, поджарый, светловолосый, с большим хрящеватым носом, то есть типичный венед - не последний в Венеции парень.
Парня этого, бравого, зовут Вербино, а фамилия у него Ментони. Фамилия достаточно известная, но не слишком, по венецианским, конечно же, меркам, богатая. Так что служба на благо дожа и прокурора - благо и для него самого. И поэтому Вербино в отличие от своего защитника и благодетеля не сильно расстраиваясь по поводу не в меру холодной венецианской зимы, быстро спустился к выходу на канал и уже не спеша проверив наполненность фляжки и прихватив утепленную клетку почтовых голубей, отправился к дальним причалам. На той же гондоле, на которой приехал на службу и сам прокурор. Своих гондол у прокуратуры нет, так что снабжение транспортом - это забота городских властей, а для гондольеров - в основном престарелых, не только почетная обязанность, но и возможность стабильного, хотя и небольшого заработка.
- Это тот самый обломок, Карло? - рассматривая треснувшую деревяшку, почти что щепку с обрывком тонкой и чем-то пропитанной материи на ней, задал он вопрос старому и долговязому и, как и он сам, довольно носастому гондольеру.
- Да, Вербино, - бесстрастно ответил жилистый старик, ловко орудуя веслом.
- И это весь ответ? - не слишком удивился встречной краткости следователь. - Будь человеком, Карло! Ведь это я тебя сюда устроил.
В положенный цехом день и не без рекомендации родственника старик Карло развозит прокурорских по делам. В основном самого синьора Гильотини. Но теперь он везет Вербино по длинному Большому к дальним причалам.
- Не сердись, Вербино, - остудил сыскной пыл племянника папаша Карло, - а лучше сам повнимательнее присмотрись. Или не я тебя столярному делу учил?
На склоне лет, познав все хитрости столярной механики и соорудив не одну гондолу, Карло теперь вырезает длинноносые (по своему подобию) деревянные куклы, а внучка шьет им цветастые платья. Их покупают заезжие торговцы или просто путешественники, коих немало в городе летом. Но сейчас - зима, зима, зима…
- Дерево легкое, в воде как и не бывало.
- Это лак, Вербино, в нем все дело. Им же пропитана и материя. Синьор прокурор сказал мне, что это шелк?
- Да, отец, - кивнул Вербино. - Но скажи мне… как, как из этого можно сделать гондолу? Я не понимаю.
- Ребра для гондолы слишком тонки, - согласился с сомнением молодого человека опытный плотник, - но, если обтянуть их крепкой и легкой тканью? Я слышал, что в далеких, варварских странах делают такие лодки и обтягивают их кожей и даже древесной корой. Но случается ли в тех странах лед? И выдержат ли они хотя бы волны?
- Выходит, не выдержали? - отмечая кусочки льда на серой воде, поддержал его сомнения Вербино.
- Посмотришь, как до места доберемся. Кроме тебя и синьора прокурора об этом пока еще никто не знает. И разверни капюшон - что за зима! Смотри, как по каналу гуляет ветер.
Вербино подчинился мудрому совету. Дальние причалы на самом деле не так уж далеки - Венеция густонаселенный, но небольшой город. И если бы не множество каналов, то его вполне можно было бы обойти за час-полтора. Но эти же каналы позволяют вполне комфортно добраться до любого района, в том числе и до Марано - острова дневного труда и ночного разврата. С дальних причалов он хорошо виден даже в плохую погоду. Мудрым решением большого совета и волею дожа стеклодувы были выселены на этот остров, дабы уберечь сам город от частых пожаров и азартных игр, так распространенных в среде мастеровых людей. Но аристократы, да и вообще состоятельный народец частенько наведываются туда - бывает, шумными компаниями, а бывает и в одиночку - в поисках не только свежеизготовленного стекла, но и игрового азарта. А вот путанами и в самой Венеции, едва смеркнется, все улицы полны.
Показались дальние причалы - то есть раскрашенные шесты для гондол и длинные деревянные сходни для носки товара. Здесь глубокое место, здесь могут стоять корабли.
- Вон наш красавец, - кивком указал на нечто сереющее в воде правящий веслом Карло, - сейчас поближе подойдем.
Утопленник и в самом деле оказался синдбадом. Он был мал и, по всей видимости, легок, так что непрочность гондолы… Его пожелтелое, мальчишеское,  уже начавшее опухать лицо было обращено вверх, как бы подтверждая слова прокурора насчет того, что оно действительно узкоглазое, а черные волосы, собранные в длинную косичку, обледенели. Тонкие деревянные обломки, удерживаемые обрывками ткани, плавали вокруг.
- А ты прикасался к нему, Карло? - при помощи кинжала повертев тело и на этом закончив беглый осмотр, спросил Вербино своего кормчего.
- Что я, по-твоему, совсем из ума выжил? - возмутился старый гондольер. - Я сначала обломок выловил, а уж потом этого заметил.
- А обломков, их больше было?
- Так, вода носила. Думаешь… желтуха, думаешь… заразен?
- Не думаю, - покачал головою молодой человек. - Похоже, это и в самом деле синдбад, а значит это его естественный цвет. Да и погиб он насильственно - видишь, задница как разворочена. А если бы болел, сдох бы сам и выглядел иначе.
-  Ну, в задницу я ему не заглядывал... Думаешь, раздолбаи?
- Думаю, да, - согласился с несложным предположением старого гондольера Вербино и потянулся к голубиной клетке в суконном чехле...
***

зы: Смотри продолжение первой главы (2,3,4,5) в последующих темах.