Глава первая (2 из 5)
*** 69°…ВЕНЕЦИЯ…70°***

Венеция, 69°…70°
Известно, что город этот, необычный и прекрасный, находится между этими широтами. Не веришь, читатель? Тогда купи немножечко бухла - чуть-чуть, намного меньше нормы, и в поисках своих зайди на улицу Комсомольскую - в первый, еще тонкий, еще не хрустящий снег, к домам … … Со стороны залива, пустырей и гаражей - чтобы между тобою на белой земле и ширью из темной воды не наблюдалось высотных строений. Но только в первый снег - пока он тонок, пока не навалило - чтоб он был, но не мешал, и обязательно со стороны залива - чтоб чувствовать воду, и желательно вечером, желательно не поздним - чтоб местные венеды не набили тебе рожу. И ты поймешь, что я не обманул. Ты постоишь и помолчишь, и все увидишь сам. Там.

…2
- Синьор Леонардо!
- Чего тебе, красавчик?
- Вас хочет видеть синьор прокурор.
- С чего это вдруг? - отстраняясь от обширного стола и с удовольствием потянувшись, вслух удивился крупный, длинноволосый молодой человек, которого мальчишка посыльный назвал Леонардо. - И зимой покоя нет! Передай, желанный друг - сию минуту, - все же улыбнулся он посыльному, - вот только пару гаек довинчу.
Довинчу… возможно ли, читатель? Нет, не возможно: человека этого, молодого,  хоть и зовут Леонардо, однако фамилия у него не да Винчи, а Базелини. И он пока что не великий, а лишь только талантливый механик, любознательный естествоиспытатель и дотошный завлаб прокурорской лаборатории. Завлаб не смотря на свой моложавый, можно сказать что юный возраст. Следовательно где же такому человеку не жить, если не в Венеции? В городе, морем и судьбой огражденном от многих предрассудков позднего Средневековья. И где же не работать, как не в прокурорской лаборатории? Скрытой от любопытных глаз титулованных и не очень обывателей и туповатых придирок церковной братии, находясь под покровительством прокурора, который, как известно, сквозь пальцы смотрит на сам процесс познания - будь он трижды непонятен и четырежды богопротивен - если только он приводит к результату. То есть цель оправдывает средства, а цель зачастую у ученого и у прокурора одна - через тернии к звездам, то есть к истине при помощи науки.
Итак, Базелини, с сожалением оторвавшись от своего обширного стола, заставленного колбами из тонкого, естественно венецианского стекла, надел камзол и покинул теплую лабораторию. Он отправился на последний этаж - там, где в торговых домах располагаются склады, подальше от воды прокурор устроил себе просторный кабинет.
- Позвольте? - открыв начальственную дверь, обозначил свое присутствие ученый.
- А, Леонардо! - не вставая из-за стола, громко поприветствовал своего сотрудника прокурор. - Зайди-ка на минутку.
- Всегда к вашим услугам, синьор! - обозначив необходимое подобострастие и в то же время несколько свободолюбиво тряхнув длинными кудрями, Базелини вошел внутрь.
- Не сомневаюсь, - заметил взбрык научного свободолюбия начальствующий чиновник, - и эти услуги, мой дорогой завлаб, порой просто неоценимы.
- Спасибо на добром слове, синьор, - слегка поклонился Базелини.
- Не скромничай, Леонардо, но и не наглей, - чуть строже заговорил Гильотини. - Поезжай сейчас же на дальние причалы, найдешь там следователя Ментони…
- Он молод, как и я, - стараясь не наглеть, тем не менее осмелился прервать прокурорскую речь Леонардо и при этом снова тряхнуть смоляными кудрями,- но дело свое, на мой взгляд, знает хорошо.
- Он способный сыщик, - в третий за сегодня раз согласился с им же самим разрешаемой дерзостью прокурор, - однако, не говори ему об этом. Испортишь!
- Не скажу, - улыбнувшись каким-то своим мыслям, пообещал заведующий лабораторией.
- Но я не договорил, - стукнув по столу тяжелым перстнем, потребовал внимания Гильотини. - Поезжай… и, возможно, тебе там будет интересно. Ментони сообщает, что обнаружил тело утонувшего синдбада.
Леонардо встрепенулся -  он только сейчас заметил маленький свиток голубиной почты на прокурорском столе. А ведь известно, что увлечение свободомыслием или его иллюзией - если оно не к о времени и не к месту, неизбежно вдет к потере внимания. И это в начальственном кабинете, в начале рабочего дня…
- В самом деле, редкий случай, - медленно кивнул молодой человек, чувствуя зарождение этого самого интереса, то есть предположение неизведанного и возможности его познания. - Проверить незваного гостя на болезни?
- Да, прежде всего, - нахмурил брови Гильотини. - Ведь мы не хотим повторения судьбы беспечных генуэзцев? Но там есть кое-что… любопытное, что ли. В общем, тебе будет над чем поразмыслить в своей лаборатории.
- Слушаюсь, синьор! - поклонился Базелини.
- Не сомневаюсь, - согласился с поклоном и послушанием прокурор, - успехов.
- И я не сомневаюсь, - выходя и снова тряхнув кудрями, не удержался от прощаемой его таланту дерзости Леонардо. Грозный Гильотини только кивнул ему вслед.
Базелини не сразу отправился на канал, а снова спустился в свою лабораторию - за необходимым по такой погоде теплым плащом и при такой работе саквояжем. Ну и за служебным кинжалом и за не слишком оттягивающей пояса фляжкой. Гондольер, такой же престарелый, как и Карло, уже поджидал его.
- Доброе утро, Жузепа, - первым поздоровался Леонардо с не по званию, а по возрасту старшим человеком.
- И тебе здоровья и хорошей карьеры, - ответил на приветствие гондольер. - Куда править?
- К Марано, на Дальние причалы.
- На дальние, так на дальние, - конечно же, недовольно проворчал кормчий, отталкиваясь от пристани веслом. - Закутайся в плащ, ученый муж, а то ветер на Большом канале выдует все мысли.
- У меня их много! - засмеялся Леонардо, выполняя дельный совет. - Но далеко не все они превратятся в раздумья. Не жалко, Жузепа, да и фляжка полна.
- Фляжка? Это дело!
- Дело? Это баловство!
Редкими, умелыми гребками гондольер направил свое судно к Большому каналу.
- Как знать, каждому свое, - начал он попутный и поэтому неспешный разговор. - Но скажи мне, ученый муж… говорят, монахи в северной Ломбардии придумали богопротивный фокус с вином? Говорят, оно становится прозрачным, как слеза невинного ребенка, но при этом едким, как плевок старой потаскухи?
- И очень вонючим, - подтвердил народные слухи Леонардо, - как воздух в наших монастырских трапезных. В коих, как ты знаешь, предпочитают бобы шпинату.
Кормчий, усмехнувшись, кивнул.
- Но придумали его не монахи, а скорей еретики, - продолжил поучение Леонардо, - и не в северной Ломбардии, а в северной Англии, называемой самими англичанами Скотьей страной, и не с вином, а с брагой.
- А не та ли это страна, которая населена дикими галлами и которую не смог завоевать даже великий Юлий?
- Да, Жузепа, эта она. А придумали это зелье для того, чтобы освещать кельи длинными зимними ночами. Этот воняющий, словно моча Везельвула, продукт дьявольски горюч и, к слову сказать, не всегда прозрачен, среди галлов получил название свиного эликсира. Он заменяет им масло, дорогое в тех северных землях, дает им свет и согревает их.
- Поговаривают… согревает не только внешне?
- Да. Они используют его в лечебных целях, предупреждая простуду или борясь с ней.
- Может,  это колдовство…  - помолчав, снова заговорил красноносый кормчий на интересующую его тему, - а, Леонардо?
- Это наука, - поучительно возразил длинноволосый ученый на недоверчивую насмешку лысоватого собеседника, - та самая наука, от которой, правда, так недалеко до греха и так далеко до счастья. Прогресс - слышал ли ты такое слово?
- Это слово тоже придумали галлы?
- Нет, их более просвещенные соседи, англы.
- Все они одинаковы, варвары, - буркнул Жузепа, шмыгнув издалека приметным носом, - такой продукт на копоть переводят! А продукт этот, видимо, действительно хорош?
- Так и быть, старина, я налью тебе фляжечку! - засмеялся Леонардо. - Есть в нашей конторе сей полезный конфискат.
- А ты уже знаешь, как его делают, этот, прости господи, свиной эликсир?
- Нет. Большой Совет запретил мне заниматься этим. По крайней мере, в служебной лаборатории.
- И ты не занимаешься?
- Я больше механик, менее химик, мне это не очень интересно.
- Жаль, - сильнее сделал гребок Жузепа, - жаль, Леонардо! Что ты менее химик и более механик.
Базелини снова рассмеялся. Так, за разговором о науке, географии, этнографии, теологии и погоде они, миновав Большой, наконец-то добрались до Дальних причалов. Там Леонардо сразу увидел своего друга и коллегу Ментони - тот стоял на плоских камнях набережной у одной из мусорных куч, коих немало навалено на улицах славного города. Однако куча эта не была припорошена тонким ночным снегом, и Леонардо про себя отметил это.
- Привет, Вербино! - выбравшись из гондолы, радушно поприветствовал он товарища. - Так это ты высвистал меня в такую погоду, из теплой лаборатории черти куда?
- Да, это я, я такой негодяй, - не стал оспаривать дружеских обвинений Ментони (именно оспаривать, именно такими словами мыслят, а затем и произносят их большинство прокурорских). - Привет, Леонардо!
И они крепко пожали друг другу руки.
- Взгляни, - Вербино пнул ногой одну из мокрых деревяшек, лежавших в куче, которую Леонардо не без основания определил как мусорную.
- Так это - причина?! - возмутился не привыкший к дальним выездам завлаб.
- Нет, нет и нет, не только мною уважаемый эксперт. Это пока лишь следствие. Но с божьей помощью и, я надеюсь, не без твоих советов, я доберусь до причины. Не бурчи, Леонардо, посмотри и скажи, что ты об этом думаешь?
- Из уважения, но только не к тебе, а к синьору прокурору, - буркнул Базелини и нехотя присел на корточки. Обрывки ткани, необычные даже для Венеции, уже привлекли его взгляд.
- Ты на дерево взгляни, - подзадорил исследователя следователь. - Видишь, как лаком пропитано? Обледенело, но не намокло.
- Это шелк, это и морскому ежу понятно, - быстро определился с тканью Леонардо, - а вот дерево и в самом деле интересно. Ты хорошо его рассмотрел?
- Легкое. И, похоже… ты только не смейся, на гигантскую траву, на камыш-великан. Но это не камыш?
Леонардо снисходительно улыбнулся предположению оперативно мыслящего коллеги и поднял один из обломков.
- Нет, не камыш. Это бамбук, - и он стукнул обломком по камню. – Слышишь? Из-за этого звука она так и названа.
- Она?
- Да. Это на самом деле гигантская трава, но высотой с приличное дерево. Она растет там, где кончается даже Азия, то есть в стране синдбадов. Это так далеко, что точного названия их страны мы до сих пор не знаем. Да и существует ли она? А травой этой…
- Бамбуковой?
- Да… - Леонардо снова улыбнулся незамысловатости, но при этом четкости сыскной мысли, - они кормят своих прирученных драконов. Я видел рисунки.
- А видел ли ты настоящих драконов?
- Нет, - предчувствуя подвох, покачал головой Леонардо.
- А синдбадов?
- Видел, издали. Их корабли иногда приплывают в Венецию.
- Ну, тогда познакомься с одним из них поближе.
И Вербино кивнул гондольеру. На что Карло, наклонившись к борту и потянув за веревку, приподнял над водою нечто, и в этом Леонардо различил голову утонувшего человека.
- Я привязал его к гондоле, - теперь улыбнулся Вербино. - Думаю, ты непременно захочешь отбуксировать его к себе в лабораторию.
- Спасибо, друг! - оценил дружескую заботу Базелини. - В самом деле, почему бы и нет? Но… сначала надо бы его насчет болезней осмотреть?
- Смотри. Собственно, из-за этого я тебя и вытянул, из затхлого воздуха на свежий, - с готовностью согласился Вербино. - При этом совершенно не рассчитывая на благодарность! - не без сарказма добавил он. - Признаков чумы, оспы, проказы нет. Леонардо, я ведь не дурак.
Базелини кивнул и не стал оспаривать (да, именно так) ни одно из весьма спорных утверждений. Швырнув обломок обратно в кучу, он спустился к гондоле.
- Говорят, что в стране синдбадов… - уже оттуда продолжил он разговор.
- Названия которой мы не знаем? - с пирса уточнил Ментони.
- Да… появилась новая болезнь, условно называемая дыханием летящего дракона. И если верить тому, что знаю я... а знаю я, как ты понимаешь, об этом очень мало, то человек, которого коснулось такое дыхание, быстро умирает. Сгорает внутренним огнем. И вот что интересно: от азиата к европейцу эта болезнь не передается, чего не скажешь об их соседях-кочевниках. Сечешь?
- Пока? Не передается, я имею ввиду, - уточнил внимательный не только к мелочам следователь.
- Да.
- И это пока… не судя по всему, а исходя из малого?
- Да, Вербино, именно так, - закивал Базелини, при помощи весла и веревки вертя тело утопленника в воде, уже свободной от обломков его легкой гондолы.
- А болеют ли этой напастью бывшие кочевники турки? - через некоторое, задумчивое время задал новый вопрос недаром что следователь Ментони.
- Браво! Ох браво, Вербино! - воскликнул Леонардо, отдавая весло гондольеру. - Готов поспорить, что и ты сегодня разговаривал с синьором прокурором как бы ни о чем?
- И тебе браво, Леонардо, - без восклицаний согласился с догадкою завлаба следопыт.
- Турки - последние из посредников синдбадов, - все же ответил на прерванный собственным восклицанием вопрос ученый, - и насколько я знаю, некоторые из них тоже болеют ею.
- Некоторые, но не все?
- Да, Вербино - ведь не все они потомки кочевников. Ну что, поплыли?
- Поплыли, - согласился Ментони, при этом бросив быстрый взгляд в сторону острова Марано, - здесь мне больше делать нечего. Вот только обломки в гондолу покидаем.
- Обязательно… Карло! - обратился к гондольеру Леонардо, - подруливай не к главному причалу, а к лаборатории.
- Хорошо бы, мыслитель, когда подрулим, о свином эликсире не забыть, - подал голос молчавший все это время Жузепа.
- А разве это возможно?..
***

зы: Смотри продолжение первой главы (3,4,5) в последующих темах.