Глава первая (4 из 5)
*** 69°…ВЕНЕЦИЯ…70°***

Венеция, 69°…70°
Известно, что город этот, необычный и прекрасный, находится между этими широтами. Не веришь, читатель? Тогда купи немножечко бухла - чуть-чуть, намного меньше нормы, и в поисках своих зайди на улицу Комсомольскую - в первый, еще тонкий, еще не хрустящий снег, к домам … … Со стороны залива, пустырей и гаражей - чтобы между тобою на белой земле и ширью из темной воды не наблюдалось высотных строений. Но только в первый снег - пока он тонок, пока не навалило - чтоб он был, но не мешал, и обязательно со стороны залива - чтоб чувствовать воду, и желательно вечером, желательно не поздним - чтоб местные венеды не набили тебе рожу. И ты поймешь, что я не обманул. Ты постоишь и помолчишь, и все увидишь сам. Там.

…4
Смеркалось.
- Ты все понял, Гарри?
На то он и Вербино, чтобы не молчать.
- Да… козел.
На то он и Гарри, чтобы долго в карман за бранным словом не лазить.
Смеркалось.
- Все и хорошо? А, Гарри? 
На то он и Ментони, чтобы задавать вопросы - здесь и сейчас.
- Да, да… засранец.
На то он и Бальди и, по-видимому, нужных слов в карманах у него в достатке.
Смеркалось.
- Ну, вот и прекрасно, - сменив гнев на милость, миролюбиво улыбнулся прокурорский и кивнул двум бравым молодцам, - отпустите его.
Молодцы ослабили хватку, и слегка помятый в короткой, но жесткой потасовке человек упал на припорошенные тонким снегом камни. Молодцы эти были приставами, сообразуясь с их должностью приставленные к Вербино в качестве весомых аргументов в различных служебных разборках, ну а человек на холодном камне и в липком снегу - тот самый, упомянутый в прокурорском докладе свидетель, арбалетчик Гарри Бальди. Его выманили из дома письмом, запиской, якобы присланной ему начальником карабинеров.
- Могу ли я отпустить моих добрых друзей, а теперь и твоих хороших знакомых? - наклонившись, задал арбалетчику третий, на этот раз дружелюбный вопрос Вербино. - Отвечай быстрее, Гарри, ведь ты на самом краю канала.
- К-какого к-канала, к-канальи? - пытаясь выглядеть хоть и побитым, но непобежденным, при этом благоразумно не вставая, непритязательно заикнулся о свободе выбора Бальди. - Пускай идут.
- Все свободны, всем спасибо, - выпрямившись, кивнул добрым молодцам прокурорский.
Молодцы, разогревшись в аккуратной схватке, не стали задерживаться на холодном воздухе.
- Привози его в контору, если что, - прощаясь, участливо порекомендовал один из них, уже на ходу, на пути к гондоле.
- Дома и стены помогают, - согласился со своим широкошейным товарищем не менее широкошейный.
- Думаю, этого не понадобиться, - больше арбалетчику, чем приставам ответил Ментони и протянул тому руку, - вставай, Гарри, у нас много дел.
Арбалетчик принял помощь властвующей над ним руки.
- Зачем же так сразу, начальник? - ощупывая ушибы и отряхиваясь, все же решил слегка повозмущаться он.
- Дело не терпит промедления, - помогая стряхнуть снег с одежды, почти извинился Вербино. - Зная твой нрав, я решил, что бока намять следует в самом начале, чтоб не убивать в конце.
- Спасибо… приятель.
- Будешь жалом водить или аналой вертеть - прирежу, - пообещал Ментони, припомнив ему его же канальную шутку. - А если не я, так другие, - кивнул он на отчаливающих приставов. - Выпотрошат и твоими же кишками, еще живого, привяжут вон к тому причальному шесту.
Избавившись от налипшего снега и распрямляя ноющую от ударов спину, арбалетчик промолчал, при этом невольно бросив быстрый взгляд в сторону отплывающих костоломов и оглядев несколько торчащих из воды полосатых шестов.
- А поможешь, - продолжил охмурение Ментони, плавно переходя от кнута к прянику, - бабла отсыплют с прокурорских кладовых немерено.
- Только с прокурорских? - не без отваги усмехнулся Бальди, глядя прямо в глаза Ментони.
- Чё тогда по демонам стрелять, коли умный такой? - теперь возмутился Вербино.
В ответ помятый приставами собеседник лишь пожал едва не вывихнутыми плечами.
- Вот поэтому тебе и намяли бока. Ну что, погнали, синьор арбалетчик?
- Почухали, гражданин начальник.
И погнали… но аккуратно, осторожно - потому как смеркнулось уже. Потому что хоть и южно-зимняя, но все равно ранняя ночь уже опустилась на город, славный не только дневным трудом, но и ночным развратом. На пути легкой гондолы, коей правил прокурорский следователь и в коей гвардейский арбалетчик отдыхал, в неясных сумерках медленно возникал остров Марано - средоточие дневного труда и так отличного от него ночного шабаша. А Марано, как известно, как это написано в любых путеводителях, хоть и часть Венеции, но все же отделенная от нее часть. И не только студеной сегодня водой, но и недавним законом.
- Завтра праздник, - прислушиваясь, как почернелая в сумерках вода лениво бежит от плавно изогнутых бортов гондолы, задумчиво произнес арбалетчик, - завтра пленные турки будут веселить народ.
- Ну и что? - не имея никакого желания спорить, все же возразил попутчику прокурорский. - Все будет так, как год или как десять лет назад. Весь этот шум и мишура лишь только для заезжих.
- А карнавал? - слегка, всего лишь слегка удивился Гарри. - Разве он может наскучить?
- Наверное, может, - опять же без всякого желания спорить ответил ему Вербино, работая веслом. - Особенно если следующим утром приходится вылавливать трупы из грязных каналов. Из года в год одно и тоже.
Произнеся последнюю фразу, следователь нерадостно вздохнул, и от этого гребок получился сильнее.
- Професьон дэ фруа, - усмехнулся Гарри, ощупывая места завтрашних синяков, - так, кажется, говорили гугеноты? То есть кто на что учился.
- Угу, - согласился с ним Вербино. - Сколько, говоришь, выставляют?
- Мы им продали четверых, но всего должно быть не менее десятка.
- Угу, - повторил Вербино.
Марано, приближаясь неясным светом створчатых окон и яркими порывами уличных факелов, уже шумел, уже угадывался скрытым в нем и вокруг него движением. Вереницы гондол из островной Венеции и вапоретто с береговой Местре, частью освещаемые факелами, частью под покровом вечерних сумерек спешили к маранским причалам. Шум, разноголосая возня - состоятельные горожане и состоявшиеся в своих желаниях граждане, в поисках азартных игр и ночных общедоступных, а бывает, и не всем доступных развлечений ступают, вступают на местами твердую маранскую землю. Цель лениво препирающихся конечно же иная, и суета, а где-то даже толкотня им не помеха. Неприметна черная гондола, плеск частых, но невысоких волн приглушает звуки, а каналов в Марано, как и в Венеции, в достатке.
- Тщательнеé правь, начальник, - несколько развязно, с ударением на последнем слоге посоветовал Гарри Вербино, - а то какого-нибудь важного вельможку переедешь.
Гарри знает, что говорит - ведь он карабинер, а значит не раз с арбалетом на плече охранял буйные времяпровождения сановников и богатеев.
- Пиши потом отписки, - опять же со знанием дела и не без усмешки добавил он.
Вербино не ответил и, не нуждаясь в подсказках и уворачиваясь от встречных и попутных, а так же уже пришвартованных гондол, часто выстланных яркими тканями и частенько дорогими, вел свое скромное судно в нужном направлении - к зданию Коллегии цеховых старшин.
Бытует мнение, что дома в Венеции, а значит и на Марано, торчат прямо из воды. Да, сейчас в основном это так - город медленно опускается в море. Однако виной этому не только слабость илистого дна, но и добыча природного газа и эпоха потепления. Но тогда климат был хоть и холоднее, но мягче, в Италии росли не пальмы, а клены и орешник, широколиственные леса полностью покрывали Апеннины, земле предоставляя тень, а воздуху отдавая влагу. Уровень Адриатического моря был ниже не менее чем на метр, и поэтому Венеция в те времена была на самом деле островом, а точнее островами, во многом еще незастроенными, частью даже необитаемыми, а где-то - сейчас в это никто не поверит, покрытыми высоким лесом. Так что сообразуясь со скрытностью своего визита, Вербино и Гарри, оставив гондолу подальше от Коллегии, отправились к зданию пешком. Завтра начало карнавала, но маски на улицах Марано уже стали неотъемлемой частью предпраздничной суеты. А суета эта, она на руку не только мошенникам и ворам, но и сыщикам тоже.
Само здание Коллегии, не сказать, чтоб уж слишком большое, но, безусловно, внушительное, охранялось арбалетчиками, или, по-итальянски - карабинерами. Мера эта, по сути своей разумная, но в исполнении формальная, задумывавшаяся как давление на жителей Марано в сборе налогов, уже превратилась из необходимости в традицию. И поэтому карабинеры по случаю наступления карнавала щеголяли праздничными мундирами и ярко окрашенным плюмажем. К одному из них и подошел Гарри, а с ним и Вербино.
- Привет, Квенти, - поздоровался с сослуживцем Бальди. - Как службишка? Как дела?
- Привет, Гарри, - кивнул постовой, при этом плюмаж на его сияющем в свете факелов шлеме красиво колыхнулся, - дела идут, в конторах пишут. А тебе, я вижу, не сидится дома в предпраздничную ночь?
Это был Квенти Тарантили и, естественно, Гарри знал его.
- Понятно, не сидится, - заулыбался в ответ на несложную догадку коллеги Гарри, - и я тебе больше скажу - не спится.
Заулыбался и Тарантили, кивая и опять же красиво качая цветастыми перьями.
- Послушай, Квенти, - придав голосу немного серьезности, но при этом не покидая веселой тональности, приблизился к Тарантили Бальди, - мой друг и я решили немного попроказничать в предпраздничную ночь.
- Та-ааа-ак, - чувствуя выгоду, поощрительно качнул плюмажем карабинер.
- Нам бы пробраться ближе к туркам, - пояснил Вербино, отцепляя от пояса маски и как бы невзначай демонстрируя толстый кожаный кошель, - хотим перед праздником посмотреть на них.
- Только ли? - хитровато усмехнулся охранник.
- Квенти?! - якобы заподозрив в вопросе собеседника намек на симпатию к ныне модному педерализму, делано возмутился Гарри. - За кого ты нас принимаешь?
- Тебя? За собутыльника, - успокоил его Тарантили, - а вот друга твоего… за благодетеля. Только и всего!
На том и порешили, тем и расплатились.
- За мной, - мотнул головой Гарри и шагнул из уличного полумрака в темноту неосвещенной галереи. Вербино поспешил за ним. Галерея эта состояла из двойного ряда двойных же, конечно мраморных колонн и опоясывала здание с трех, не выходящих на воду сторон. Четвертая сторона, омываемая узким каналом, выглядела не столь помпезно, более функционально, но и на ней имелась своя галерея. Галерея третьего этажа, и понятно, что сделана она была из известняка и воспринималась намного легковеснее. Был у стены и причал, и широкие к воде ступени, и крепкие ворота, и окна с фигурными решетками. То есть все как у людей. В смысле как у венецианцев. А венецианцы, как известно, славятся своей фантазией в области архитектуры, достаточно на дворец Дожей взглянуть. Так что и здание Коллегии на Марано, подчиненном Венеции острове, было не просто халупка там какая-то - пускай каменная, пускай многоэтажная, а домина не только на зависть, но и на память, то есть с точно рассчитанными архитектурными выкрутасами.
- Вон там я стоял, - указал Гарри, уверенно и быстро пройдя по длинной галерее и остановившись у ее края, - вон там, на углу, у самой воды.
Вербино кивнул.
Там - это значит у стены, у каменной лестницы, спускающейся к причалам, у шестов из хорватской лиственницы, к которым привязывают гондолы.
- Оттуда я и увидел демона, - пояснил Гарри, невольно задирая голову и пытаясь рассмотреть что-то там, в вышине.
Но никого и ничего, лишь только высокая стена да небо, угрожающее землянам вредным мелким снегом, да сквозь тонкие тучи мутнеющий диск несмелой Луны.
- Я осматривал здание Коллегии, - продолжил он, - мало ли шутников, вроде нас, ошивается тут по ночам. Видел, как легко прошли? Возьмут, да размалюют колонны или, что еще хуже, нацарапают пару крепких слов насчет нашего любимого дожа или цехового братства, а с нас потом высчитывают… вот я и пялился, как того требует служба, на галерею, на крышу, на воду.
- И? - поощрил рассказчика Вербино.
- В здании-то всегда стеклодуи толкутся. Днем явно, ночью скрытно. Они за нами следят, а мы за ними…
- Ну? - снова приободрил говорящего слушатель.
- Стекла гну! - возмутился, как ему показалось, недоверчивым тоном Гарри. - Тут-то я его и увидел.
- Демона? - серьезно уточнил Вербино.
- Его! - едва не взвизгнул арбалетчик. - Его, родимого!
И уже тише добавил:
- В рот ему потные ноги… ему одну, а тебе вторую.
Вербино вздохнул. Слабый ветер с Адриатики гулял по темной галерее, лениво, беззвучно, безучастно. Начало ночи, в соседних кварталах предпраздничная суета, а здесь, в конце галереи, служебная маета.
- Не дергайся, Гарри, я верю тебе.
- Да?! - возмущаясь чужим неверием и издеваясь над собственным волнением, едва сдержал еще одно восклицание Гарри.
- Да, Гарри, да, - серьезно кивнул следователь. - Иначе, зачем же я приперся сюда вместе с тобой? Понимаешь? Сюда! И с тобой!
Гулковата помпезная колоннада, длинна, темна, холодна и пуста.
- Зачем же, Вербино? - уже спокойнее заговорил Гарри. - Ой, чуйствую я, что неспроста все это.
- Не спроста… - согласился с ним прокурорский и снова вздохнул, понимая, что маета, и что пришло время веского ответа.
- Демона твоего, которого ты подстрелил вчера вечером, наутро я лично выуживал из воды.
Теперь надолго замолчал бравый арбалетчик, чувствуя, как темнота ночи, по соседству шумная, а здесь стылая, сгущаясь на небольшой и пустынной площади перед зданием и чернея внутри галереи, наполняется крадущимися движениями прячущихся в ней умозрительных чудовищ.
- Но ты не бойся, - поспешил успокоить его Ментони, - это был нездешний демон, залетный. И скорей всего, он был один.
Гарри не ответил, не успел: что-то зашуршало за их спинами, шаркнуло среди вот только что необитаемых колонн, совсем рядом, коротко и страшно.
Гарри не умер от страха, но волосы шевельнулись у него на голове.
Вздрогнул и Вербино. Видимо ужас собственного ответа, направленного на собеседника, задержался в нем.
Нет, они не умерли, но и обернуться не успели.
- Полет с Луны на Землю возможен только во время ее затмения, - услышали они голос, спокойный и от этого еще более зловещий. - Передвигаясь в конусе тени, отбрасываемой Землей, - заунывно продолжил голос, - демонам удается уберечься от палящих лучей всемогущего Солнца.
Страх, ледяное дуновение смерти коснулось их затылков. А трусливая Луна - она не в помощь. Но, кажется, Вербино уже слышал этот властный голос?
- Повернитесь, - прозвучал короткий приказ.
Повернулись… а так не хотелось!
Маска блеснула серебром, фигура в бесцветном плаще, а в темноте, за нею еще две, и два коротких, готовых к выстрелу арбалета.
- Им любопытны людские особи, - снова заговорила маска, - в отличие от них самих имеющие столь безрассудные страсти и столь же мудрые суждения, такую короткую жизнь и такие дальновидные помыслы, величайшую осведомленность в вещах, почти бесполезных и грубое невежество в наиболее важных, удивительное рвение к свободе и чрезвычайную склонность к рабству, сильнейшее желание быть счастливыми и полную неспособность достичь этого.
Арбалеты, вот они, и это правда, опасная реальность. А вот голос… и слова…
- И еще, - продолжила маска свой неторопливый и устрашающий монолог, - плененные демоны утверждали, будто боги, опьяненные нектаром, сотворили людей из озорства, и что, придя потом в трезвое состояние, они не могли удержаться от смеха, увидев свое творение.
Что можно возразить, даже если захотеть, маске, мертвенно мерцающей в темноте, голосу, похожему одновременно на насмешку и на жуть, и двум готовым к выстрелу арбалетам?
- Ваш друг не всегда честен с нами, - поменяв поучающую интонацию на утверждающую, вновь зазвучал властный, но неуловимо знакомый голос, - думаю, желание славы погубит его.
Зашуршало, и маска, едва блеснув в дрожании мутной луны жестоким серебром, исчезла, фигура растворилась в темноте галереи или, чего уж - в галерее темноты. Шуршание шагов - чуть погодя, ушли и арбалетчики.
Быстро, внятно, коротко и ясно. Голос показательно властный и за словами прячущийся разум.
- Жив ли ты, дружище? - первым очнулся Вербино, службой своей и знанием обстоятельств более подготовленный к таким неожиданностям.
- Дъябло… - не воскликнул, а тихо простонал в ответ отважный Гарри и безвольно заскользил спиной по колонне вниз, - нельзя же так.
- Ну, ну, - Вербино, тоже порядком струхнувший, не стал удерживать его и сам присел на каменные плиты, - не дъябло это, приятель, а намного хуже.
Он хоть и Ментони, хоть и прокурорский, а жить-то все равно хочется.
- Слышал, насчет полетов? А сейчас полнолуние. Откуда им взяться? - попытался усмехнуться он. - Да и из арбалетов дьяволы, насколько я знаю, не стреляют. Скорей… наоборот?
- Не стреляют, - коротко и глуховато согласился с ним арбалетчик.
Усмехнуться получилось не совсем.
- И, похоже, ты был прав… насчет кладовых.
- Каких? - запаздывая с вопросом, чуть ли не простонал Бальди.
- В смысле - не только прокурорских, - уточнил Вербино.
Арбалетчик только лишь вздохнул - во рту пересохло, и понятно, что явно не от жажды спора.
- Дыши, дыши глубже, приятель, - приободрил его Вербино, отстегивая от пояса служебную фляжку, необходимую не только Гарри, но и ему самому, - свежий воздух в таком деле лучший друг, хорошо разгоняет страхи.
***

зы: Смотри продолжение первой главы (5) в последующих темах.