Из ветра неотёсанного стены -
внезапные, как чаячья тревога ,
извилистые каменные вены -
дорога и дорога и дорога.

И - все - туда, откуда взято сердце,
они впадают каменною пылью.
Чего-чего, а изо всех эссенций
прошедшего, вот этой - изобилье.

Пузатый армянин в своём киоске,
от тучи набухающей укрылся,
чтоб не совали капли-переростки
ему в лицо щекочущие рыльца.

Сварливый гам и гаммы перебранок
вместить смогла бы детская ладошка,
они уже давно усохли - рана
тогда, теперь - крылатая окрошка -

три бабочки в метанье суетливом,
а может, больше, но - не в этом дело.

А в том, что солнце, кислое, как слива.
Оно за эту осень не поспело.

Идём, отец. Влияние Гомера
не только в том, что вижу я, не видя,
как здесь кипело, билось и горело,
одно любя, другое ненавидя,

тугое сердце. Бессердечна ныне
руинная старуха Херсонеса.

Но, для штриха последнего в картине,
для полноты состава интереса,

задай вопрос и не спеши с ответом
(любой из них неточен или груб):
Откуда на лице старухи этой
прохладный камень полудетских губ?

Отредактировано Орлов-Хандриков (2013-08-02 10:20:35)